ҮЗ ЮЛЫМ: ӘБИЕМНЕ САГЫНЫП...

Әбиемне сагынып...

-Юк, кызым! Син дәү булып үсәргә ашыкма. Бала чакның кадерен белеп яшә. Сабый чакның томан кебек, офыкка таба омтылып, таралып беткәнен сизми дә калырсың, - дип әйтергә ярата иде минем Фәния әбием. Бик тәмләп, ашыкмыйча, әллә нинди йомшак назга төреп әйтә иде әбием ул сүзләрне. Мин балалыгым белән, аларның мәгънәсенә төшенеп маташмый идем, әлбәттә. Бары тик әбиемнән аларны кат-кат әйттергәнем истә.

Еллар уза торды. Менә мин, кечкенә кулымны әниемнең җылы учында тибрәтеп, мәктәп бусагасын атлап кердем. Башымда мең төрле сорау, тавык чүпләп бетермәслек каршылыклы уйлар һәм мине үсендереп, дәртләндереп җибәргән теге уй. “Мин –зур! Күрәсезме, мин нинди дәү! Үстем мин, әбием, үстем!” Күтәрелеп күктәге кояшка карыйм. Күзләрем чагыла! Кояш, мине үртәгән итеп, матур чәчәк бәйләме тоткан бөтерчек кызчыкны, әниемне, мәктәп ишегалдын тутырып басып торган балачаганы якты, йомшак нурга күмә. Ә мин барыбер аңа карыйм. Янәсе, күрәсеңме, Кояш, теге почык борынлы, күбәләктәй җитез, песием кебек назлы кызчык нинди дәү булып үсте. Эх, әбием күрә алмады... Соңгы сулышын алганда да, үзенең сабый чагын хәтерләткән, өзелеп сөйгән оныгы, минем турында булгандыр уйлары. Миңа алай уйлау рәхәт, җылы иде. Күңелем түрендә аллы-гөлле хәтер җепләре белән чигелгән әбиемнең сурәте миңа көч биреп тора, сабый чакның томан кебек таралып бетәчәген искәртеп әйткән сүзләре колагымда яңгырый. Үзем дә сизмәстән ипләп кенә әбием белән сөйләшә, серләшә башлыйм. “Әбием! Татлы телле, йөмшак күңелле, җитез, эшчән, пөхтә, ару-талуны белмәс, татар моңын тирә-юньгә кочак-кочак тараткан, кадерлем син! Җирдә, син исән вакыттагы кебек, көн саен таң ата, көннәр төннәр белән алмашына, айларны еллар куа килә... Ә мин һаман, хәтер дәфтәренең өрфиядәй нәзек битләрен ипләп кенә кыштырдатып, синең сурәтеңне барлыйм. Юк, онытмадым, истә син, истә... Сабый чак турында әйткән теге йомшак сүзләреңне дә хәтерлим... Әбием минем...” Ишетә микән ул мине? Ишетәдер... ишетми мөмкин түгел... Хәтер дәфтәремнең ап-ак битләреннән чәчәкле җәй исе аңкый. Күбәләктәй сабый чагым артта калып, чәчәккә бөреләнгән гөлгә охшаган яшьлегемә кереп барам... Ә ак күңелле, сабыр әбиемнең сүзләре яңа, йөрәкне ярсыта, ирексездән иреннәрне дерелдәтә, йөрәкне яндыра, башларны әйләндерә торган тирән мәгънәгә ия була башлый... Беләм, ул сүзләр мине гомерем буена саклап килер. Мин аларны үземнең, әле ничәмә - ничә елдан соң гына туарга тиешле кечкенә елак кызчыгыма әйтермен. (Иншалла, ул-туар!) Әйтермен дә, уйга калырмын. Кеше гомере турында әйткән икән бит иманлы әбием. Сабый чакны гына түгел, ә кеше гомерен күздә тоткан... Кеше гомере дә шулай саф сулы чишмә кебек тибеп чыга да, ашкына-ашкына, кыя-ташларга сикерә-сикерә, алга омтыла, ыргыла, бәрелә-сугыла, дәртләнеп ага, салмаклана, олыгая, әкренәя... Юк! Югалмый! Балаларында, оныкларында, оныкларының оныкларында яшәп кала...

Халкым минем! Яшәтик, сурелдермик бу дөньядан кичкәннәрнең хыялларын, уйларын, фикерләрен... Телне, моңны саклыйк, кадерләрен белик, сабыйлыкның самимилеген, сафлыгын җуймыйк, күңелләребезне керләндермик!

---

Колючий детский сад

Это лето было, пожалуй, самым замечательным в моей жизни. И вовсе не потому, что в самом его начале родители опять отправили меня в деревню к бабушке. И даже не потому, что за все лето я вдоволь наплескалась в деревенской речушке, наловила много рыбы, ездила с дядей на сенокос и собрала не одно ведро ароматной лесной земляники. Просто лето в этом году было особенным.

Думаю, не каждый городской подросток знает, как держать в руках косу. Настоящую, ту, которой раньше сено косили. Это сейчас у всех сенокосилки и тракторы. Так вот однажды, собираясь с дядей на сенокос, мы решили тряхнуть стариной и взять с собой не суперсовременную сенокосилку, а самую обыкновенную косу. Бабушка на это наше чудачество только улыбнулась и наказала нам вернуться к вечерней дойке.

От запаха луговой травы у меня приятно кружилась голова. Солнышко, казалось, решило продемонстрировать мне все прелести сельской работы на солнцепеке и палило нещадно. Слабый ветерок обдувал приятной прохладцей мое разгоряченное лицо. А березовая рощица хлопала в ладоши озорному ветерку. «Красота! Вот бы ежика, или ужика какого встретить,» - подумала я, и не успев озвучить свою мысль, внезапно отпрянула назад. Моя рука с косой так и повисла в воздухе. Передо мной в густой траве в небольшой ямке лежало то ли гнездо, то ли нора. Мой мозг лихорадочно соображал. Если хозяин этого сооружения птица, то это гнездо, если зверек – то нора. Только где хозяин? Я осторожно развела руками травку и застыла в умилении и изумлении. В маленькой норке копошились крохотные ежики. Малышей было пять. Только где же их мама? Обычно ежиха редко оставляет своих малышей надолго. И вот тут случилось непоправимое. Ежиха, видимо, приняв блестевшую в траве косу за серьезного врага, молниеносно прыгнула на остро отточенное лезвие. Из перерезанного животика ежихи и из моих глаз одновременно брызнули, как сказала бы наша биологичка «биологические жидкости». Только если в моем случае это были слезы, то мама ежат уже истекала кровью. Пара секунд и я, наконец, услышала свой надрывный крик, переходящий в визг. В панике ко мне подбежал дядя. Он быстро осмотрел ежиху, тяжело вздохнул и принялся выкапывать под ближайшей березкой небольшую ямку. Ежиху мы хоронили молча. Хуже всего было то, что во всем произошедшем я винила себя, эту треклятую косу, солнышко, которое все так же улыбалось в ответ на мои душевные муки. Тяжело вздохнув, дядя снял свою кепку и по одному закатал в нее ежиную малышню. «Погибнут они без мамы. Попробуем выходить! - хмуро сказал он, и уже обращаясь ко мне, скомандовал: «Лилька, хватит реветь. Держи своих сиротинушек». Дома бабушка, увидев лесных гостей, всплеснула руками и сразу выдала мне огромные холщовые рукавицы. Хоть и малы были ежики, а иголочки то у них уже кололись - будь здоров! Вот так у нас дома появился лесной детский сад.

Ежики были махонькие. Глазки малышей были еще закрыты, острые носики фыркали, как только к ним кто-то приближался, а сами малыши как по команде скатывались в половинчатые колючие шарики. Дома мы переложили ежиков в теплую дедову шапку-ушанку, внутрь которой засунули предусмотрительно захваченную нами с Дарьин-луга их собственную норку. Первым делом надо было научить ежат кушать. Своими маленькими ротиками ежиная малышня не могла схватить ни одну из имеющихся дома резиновых сосок. «Ну, не умирать же им с голоду», - сказала бабушка и надела на маленький шприц резиновый наконечник от пипетки. Этим нехитрым приспособлением я и начала выкармливать малышей. Четверо из ежат быстро приноровились к такой необычной процедуре кормления. А вот один из выводка был очень слаб и никак не мог взять в ротик импровизированную соску. К слову, теперь я все свое время проводила рядом с «лесным детским садом». Подруга Галка подменяла меня, когда мне приходилось отлучаться, чтобы выполнить мелкие поручения бабушки. Вместе с Галкой мы придумали всем малышам смешные клички и уже уверенно различали их. Ежата уже не боялись меня. С каждым днем они становились все шустрее и шустрее. Вскоре к молочку, которым я выкармливала их в первые дни после смерти ежихи, бабушка добавила белую булку. Я старательно отмачивала теплый белый мякиш в молоке и, отщипывая небольшие кусочки, засовывала хлеб в ротики ежат. Четверо ежат ели старательно, ухитряясь не уронить ни крошки. Расстраивалась я только глядя на самого слабенького малыша. Собственно, я так и назвала его - Малыш. Он был намного слабее своих братьев и сестер, ел мало и вяло, почти не двигался, в клубочек не сворачивался. Вскоре он умер. Я горько плакала над маленьким тельцем и пообещала себе сделать все, чтобы мои ежата повзрослели.

Совсем скоро ежата стали выходить из своей норки. Глазки их полностью открылись. Очень интересно было наблюдать за ними, когда они по одному высовывали свои острые фыркающие носики из норки, принюхивались и кубарем скатывались на пол. Дальше они вереницей шли «в разведку». Впереди всех важно выступал Кузя, за ним тихонько перебирал лапками Задира, Лапуся и Маня замыкали шествие. Сложно сказать, почему ежики вылезали из норы цепочкой. Тогда я об этом не задумывалась. Лишь позднее прочитав про повадки ежей, я узнала, что такое поведение им не свойственно. Так или иначе, мои подопечные с каждым днем становились смелее, задиристей и начали предпринимать попытки самостоятельных одиночных вылазок. Бабушка посоветовала перенести их шапку-норку в сад. Вскоре я заметила, что мои ежики бегают по саду и пробуют на зуб все, что там находят. У малышей появились и свои вкусовые предпочтения. Если Кузя мог «отдать полцарства» за морковку, то Лапуся предпочитал лакомиться яблочками. Маня и Задира, по-прежнему, с удовольствием ели белый хлеб и пили молоко. Жилось моим ежикам очень вольготно. Они подружились с бабушкиным котом Мультиком, который делился с малышней своим уловом. Мышата, пойманные Мультиком, шли у ежат, что называется «на ура». Любили ежики коротать свое время в курятнике в ожидании свежеснесенного яйца. За два месяца проведенные среди людей, ежата окрепли и значительно подросли. Я начала замечать, что Кузя и Задира иногда пропадают куда-то и только ближе к вечеру возвращаются в свою норку. Пришло время отпустить моих питомцев на волю. Впереди была дождливая осень и долгая зима. Моим малышам предстояло научиться самостоятельно добывать пищу и строить свой собственный домик. Мне было и грустно, и радостно одновременно. Я смогла выкормить малышей! Я не дала им погибнуть! Осознание этого и стало для меня вознаграждением за все те трудности, с которыми мне пришлось столкнуться, ухаживая за своим «детским садом».

Шли последние дни августа. Я всячески оттягивала отъезд из деревни, не желая расставаться с уже подросшими ежиками. Они, к слову, чувствовали себя во дворе полноправными хозяевами. И вот в один из дней двое из них попросту не вернулись из своей ежедневной лесной прогулки. Вскоре исчезли и оставшиеся два. Мне ничего не оставалось, как упаковать свои вещи, мысленно проститься с лесом и лугами, последний раз погладить кота Мультика, смахнуть набежавшую слезинку, крепко поцеловать свою добрую бабушку и уехать в город.

Регина Вәлиева,
Түбән Кама, Баки Урманче исемендәге 2нче гимназия, 8В сыйныф укучысы